Растроганный народ начал молиться почивающим в храме мощам святителя Никиты, печерского затворника; благоверного князя Владимира Ярославича и святой благоверной княгини Анны, матери его; приложился к Евангелию, писанному святым Пименом, и иконам Всемилостивого Спаса и премудрости Божьей — Петра и Павла, затем
вышел на паперть, поклонился праху архиерея Иоакима и, освобожденный и успокоенный пастырским словом, мирно разошелся по домам.
Растроганный народ начал молиться почивающим в храме мощам: святителя Никиты, печерского затворника, благоверной княгини Анны, матери его, приложился к Евангелию, писанному святым Пименом, и иконам Всемилостивого Спаса и Премудрости Божией — Петра и Павла, затем
вышел на паперть, поклонился праху архиерея Иоакима и, освеженный и успокоенный пастырским словом, мирно разошелся по домам.
Неточные совпадения
И вдруг с черного неба опрокинули огромную чашу густейшего медного звука, нелепо лопнуло что-то, как будто выстрел пушки, тишина взорвалась, во тьму влился свет, и стало видно улыбки радости, сияющие глаза, весь Кремль вспыхнул яркими огнями, торжественно и бурно поплыл над Москвой колокольный звон, а над толпой птицами затрепетали, крестясь, тысячи рук,
на паперть собора
вышло золотое духовенство, человек с горящей разноцветно головой осенил людей огненным крестом, и тысячеустый голос густо, потрясающе и убежденно — трижды сказал...
«Бедная!» — с грустью думал он,
вышел и сел
на паперть в ожидании Веры.
Они
вышли с Матреной Павловной
на паперть и остановились, подавая нищим. Нищий, с красной, зажившей болячкой вместо носа, подошел к Катюше. Она достала из платка что-то, подала ему и потом приблизилась к нему и, не выражая ни малейшего отвращения, напротив, так же радостно сияя глазами, три раза поцеловалась. И в то время, как она целовалась с нищим, глаза ее встретились с взглядом Нехлюдова. Как будто она спрашивала: хорошо ли, так ли она делает?
В промежутке между ранней и поздней обедней Нехлюдов
вышел из церкви. Народ расступался перед ним и кланялся. Кто узнавал его, кто спрашивал: «чей это?»
На паперти он остановился. Нищие обступили его, он роздал ту мелочь, которая была в кошельке, и спустился со ступеней крыльца.
Князь обратился к ней с ласковыми словами, она их не поняла, они
вышли из церкви,
на паперти толпились крестьяне из Покровского.
По окончании службы, когда начали
выходить из церкви, то
на паперти к Сусанне Николаевне подошел Аггей Никитич; она, уже слышавшая от Лябьевых обо всем, что с ним произошло, приветливо поклонилась ему, и Аггей Никитич тихим, но вместе с тем умоляющим голосом проговорил...
Тут, батушка,
выходим мы
на паперть, госпожа моя Марфа Андревна достают из карманчика кошелечек кувшинчиком, и сам я видел даже, как они этот кошелечек вязали, да не знал, разумеется, кому он.
Юрий
вышел с своим проводником
на церковный погост и, пробираясь осторожно вдоль забора, подошел к
паперти.
Долго и усердно молился Колесов, наконец немного успокоился. Кончилась заутреня, он вместе со всеми
вышел. Начало светать.
На паперти встретился ему старый нищий в рубище.
Я повидался с отцом, с матушкой, с братцем, и все со слезами. Сестрица Марья Афанасьевна (Николай Афанасьевич с ласковою улыбкой указал
на сестру), сестрица ничего — не плачут, потому что у них характер лучше, а я слаб и плачу. Тут, батушка,
выходим мы
на паперть, госпожа моя Марфа Андревна достают из карманчика кошелечек кувшинчиком, и сам я видел даже, как они этот кошелечек вязали, да не знал, разумеется, кому он.
Только тринадцатого сентября, под самое воздвиженье честнбго и животворящаго креста, пошла я к Знаменью, ко всенощной. Отстояла всенощную,
выхожу и в самом притворе
на паперти, гляжу — эта самая Леканида Петровна. Жалкая такая, бурнусишко старенький, стоит
на коленочках в уголочке и плачет. Опять меня взяла
на нее жалость.
Заря занимается. Народ
выходит из собора. Все утирают слезы Слышны голоса: «Подайте слепому, убогому! Сотворите святую милостыню». Мальчики уводят слепых
на паперть. Народ становится стенами, образуя улицы для выходящих из собора.
Выходят Воевода, Биркин и Семенов.
Однако я
на это не посмотрел: велел вынести ее
на паперть и сам
вышел.
Вышел правитель из церкви, остановился
на паперти, дал знак рукой, и вся толпа стихла.
Милица вместе с тетей Родайкой, отстояв обедню и молебен в соборе,
вышла на церковную
паперть в тесных рядах толпы. Её глаза всегда задумчивые, с затаенной в них грустью, сейчас светились радостными огнями, вызванными всеобщим подъемом и воодушевлением. Её губы улыбались. Рука, крепко прижимавшая к себе руку тети Родайки, заметно дрожала.
Через полчаса
на паперть выходили выпускные в воздушных белых платьях, в сопровождении родных и помогавших им одеваться воспитанниц других классов. Они заходили
на минутку в церковь, а затем по парадной лестнице спускались в швейцарскую.
Напившись чаю и отдохнув, она
вышла погулять. Солнце уже село. От монастырского цветника повеяло
на княгиню душистой влагой только что политой резеды, из церкви донеслось тихое пение мужских голосов, которое издали казалось очень приятным и грустным. Шла всенощная. В темных окнах, где кротко мерцали лампадные огоньки, в тенях, в фигуре старика монаха, сидевшего
на паперти около образа с кружкой, было написано столько безмятежного покоя, что княгине почему-то захотелось плакать…
В пустой церкви лениво тянулось отпевание. У входа и вдоль окон стали провожавшие покойника. Некоторые из них
выходили во время службы
на паперть, гуляли по подмосткам и опять возвращались.